majstavitskaja

Повара не просто готовили нам еду, они повлияли на формирование наших социальных связей, наших технологий, искусств и религий, они создавали нас самих.

Говоря в восьмидесятых: "вы меня замучили, как Пол Пот Кампучию", - мы знали примерно ничего о несчастной Камбодже, где красные кхмеры вершили геноцид собственного народа. Книга Витольда Шабловского не даст развернутой картины, хотя кое-какое представление составить позволит. Пол Пот и Камбоджа, Саддам Хусейн и Ирак, Энвер Ходжа и Албания, Иди Амин и Уганда, Фидель Кастро и Куба - далеко не полный список диктатур ХХ века, но впечатляющий.

"Как накормить диктатора" о насущном. О том, что ели деспоты пока их народ голодал, интервью с поварами тиранов. Идея соединить еду (близкую всем) и политику (интересную немногим) одновременно блестящая и рискованная, удалась. Шабловский известен нетривиальным подходом к написанию книг, так во время работы над второй, "Наша маленькая ПНР", написанной в соавторстве с женой, они полгода прожили как бы вернувшись в 1981 год используя тогдашнюю технику, читая газеты того времени и вот это вот все. В данном случае путешествие на машине времени совершено другими средствами, автор разыскивал поваров первых лиц и брал у них интервью.

Хорошая книга. Жутковатая, интересная, с едкой кислотой воспоминаний, солью слез, сладостью обретенной свободы и горечью вновь утраченной. Вкусно ли вам, господин президент?

Помните: авторы кулинарных книг ничем не отличаются от прочих писателей. Многие из них — авторы одной книги (и некоторым лучше было бы никогда не являть ее миру).

Джулиан Барнс любовь на все времена, прекрасный со всеми своими извилинами, и о чем бы ни взялся писать, получается шедевр. Признаться, меньше всего ждала от него кухонных заметок, и не в том даже дело, что Букеровского лауреата, икону стиля и вот это вот все невозможно представить себе в кухонном фартуке с поварским колпаком. Почему нет? Видели мы в таком облачении Макаревича и разных других умных интересных людей, благо - еда и все, до нее относящееся, из разряда вещей, которые всякого из нас трижды в день касаются в самом буквальном смысле.

А все-таки писатель уровня Барнса больше рифмуется с деловым обедом в ресторане или званым ужином, и если не с личным поваром, то как минимум с приходящей домработницей, по совместительству кухаркой. А вот и нет, он готовит сам, дома, и порой даже для гостей. Больше того, обычно делает это для Той, которая... Если посвящение книги "Той, для которой" уже растопило остатки романтики в моем зачерствевшем сердце, то содержание прямо-таки заставило шкворчать ("- В груди моей Везувий так и клокотИт! - Я думала, то у вас в груди шкварчить, а то шкварчала ваша папироска").

Крохотный по объему, но наполненный первейшей свежести и качества содержанием "Педант на кухне" не поваренная книга, это скорее эссе, посвященное кухне, со множеством воспоминаний, личных впечатлений и замечательно интересными заметками о кулинарных пособиях, которыми в разное время пользовался автор. Интерес к приготовлению пищи впервые проснулся в нем еще в детстве, приятно удивив маму, имея в виду, что мужчины семьи традиционно воспринимали кухню лежащей вне сферы мужских интересов.

В Австралии я ел кенгуру — на литературном обеде с Кадзуо Исигуро: он заказал кенгурятину со словами “Обожаю есть национальные символы”. (“Интересно, что он ест в Англии? — проворчал сидевший рядом со мной поэт. — Львов?”)

Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

Если вы в Петербурге, я вам завидую. Нет, не потому. что Эрмитаж, Адмиралтейство, Исаакий и прочее прекрасное, хотя это тоже, как без того. Но главным образом потому, что завтра, 31 марта 2022 года, вы можете прийти в "Буквоед" на Невском-46 и задать автору "Повелителя вещей" множество вопросов, на которые я не получу ответов.

И вот, если бы я была в Питере, то завтра, в семь часов вечера в "Буквоеде",  спросила бы: За что вы так со своими героями, Елена Семеновна? Вы хотите сказать, что кровь невинных падет на их головы до седьмого колена? А то, что сейчас происходит, чему все мы невольные соучастники, с этим как будет? Много вопросов, ответов нет.

Там высоко-высоко
Кто-то пролил молоко,
И получилась Млечная дорога.

Любите молоко? Кто ж его не любит? Ну, вообще-то, многие. Непереносимость лактозы,  которая сделалась модной несколько лет назад, заполнив полки супермаркетов соевым молоком, миндальным молоком, рисовым, кокосовым, овсяным, маковым - на самом деле норма для большинства млекопитающих и некоторых народов.

А потому, заявление о непереносимости лактозы из уст привлекательной юной горожанки - по сути социальный маркер, призванный заявить:  "Я тонкая штучка и угодить мне непросто, не из тех сиволапых,  что батон молоком запивают и тем довольны." Хотя возможно, это, напротив, признак космического гуманизма, причисления себя к более широкой общности.

На все эти вопросы (и еще примерно на тысячу) ответит "Молоко! Самый спорный продукт", подарив, в придачу тысячу рецептов самых разных молочных блюд от самых разных культур со всех концов света. Отличный нон-фикшн.

СВЕТЛАНА. Хочется поскорее к Бог.
СОРОКИНА (прижимает ее к себе). Эх ты, ускоритель. Надо сначала жизнь жизнь, ипотека оплачивать, дети из пи*да, работа задолбать, потом уже инфаркт и Бог.

Драматург Валерий Печейкин в шорте премии НОС со своим "Злым мальчиком", который и не пьеса вовсе, а сборник малой прозы отчетливо блогерский по форме и неожиданно глубокий по содержанию. И конечно, сказавши "А" нужно говорить "Б",  захотелось узнать, каковы его пьесы. Наиболее естественным способом нереально: где  модный столичный Гоголь-центр, и где я. Но получать удовольствие от чтения пьес начала раньше, чем мне объяснили, что так не делают. И почему бы, в конце концов, горе не прийти к Магомету, в смысле - Москве не прийти ко мне?

Пьеса  "Моя Москва" заявленая комедией, с ноги шандарахнула по разнежившемуся в ожидании чувству смешного. Это было примерно как с пляжа на филиппинском Легаспи нырнуть в прорубь или, подчиняясь вкрадчивому "закрой глаза, открой рот", получить в этот самый рот вместо трюфеля ваф..., в общем, сверло бормашины. Ну, потому что в первом акте герои с говорящей фамилией Сорокины изъясняются инфинитивами, такое бутусов-кормильцевское: "Когда надо пить, Слыть, мыть, выть, Пить, брать, драть, Жрать, петь, взять. Мать твою так, быть, всего лишь быть, Так просто забить на это",

Страшно,  омерзительно и совсем не смешно. Интересно, отчего так? Печейкин прозаик тоже не то, чтобы прямо комедиант, но ироничен, саркастичен, тонок. А с пьесой ощущение, что дрыном от забора по голове. Разве еще другую почитать?

Мы люди перешагиваем границы. Мы рвемся на новые территории, даже когда нам хватает ресурсов там, где мы есть. Другие животные так не поступают.

Старинное китайское проклятие "Чтобы ты жил в эпоху перемен" реализовалось  сегодня для всего человечества и нельзя сказать, чтобы мы были особенно недовольны своим временем. То есть, всегда найдутся ностальгирующие по старым добрым временам, о которых понятия не имеют. Но абсолютное большинство не может не оценить возможностей, предоставленных эпохой перепроизводства. Вдоволь вкусной разнообразной еды и красивой одежды на любой вкус, быстрый удобный транспорт и хорошие дороги, многообразие и доступность форм досуга.

Замечательно интересный нонфикшн от  одного из лучших в современном мире популяризаторов научных идей в великолепном переводе Шаши Мартыновой.