У вас завидное чувство восприятия. Вам нужно всего лишь научиться говорить об этом. Легко сказать! Вера совсем не умела сказать легко.
Анна Матвеева, в отличие от своей героини говорит легко, ярко и многозначно, чувство языка у нее отменное. Вся книга гадание по внутренностям слов, умение вложить в банальные затертые выражения, едва ли не штамповку - второй и третий смыслы, которые вдруг ловишь: ого! А что, так можно было?
Чего стоит это "Нарисуй мускулистов" (просит старшую подругу мальчик, неправильно выговаривая, она рисует комикс, где он со способностями супергероя расправляется с обидчиками всех слабых). И р-раз, перед глазами картинка: микроцефалы с бугрящимися мышцами, наподобие пальцев из "Детей шпионов". Она и с названием книги так, запрятала туда вместе со стыдной завистью, то завидное чувство восприятия, что я вынесла в эпиграф, а по краешку пустила "Смиллу и ее чувство снега", намеком на некую сверхчувственность, присущую героине.
Хотя вначале, признаюсь, ничего, кроме банальной зависти в книге я не видела. Вот растут две подружки на закате советской эпохи, мама одной костьми ложится, чтобы у доченьки все было, второй - не заморачивается особо, да и тяжелее ей, двоих одна тянет. Красивенькая Вера относится к замухрышке Юльке, всех талантов которой - страстная любовь к математике, со слегка покровительственным дружелюбием. До тех пор, пока внезапно гадкий утенок не обращается прекрасным лебедем, успешная подруга враз становится "некрасивой подругой".
А в душе Веры Стениной поселяется то самое завидное чувство, которое сама она персонифицирует как летучую мышь. Она, к слову, обладает сверхчувственным восприятием, род острой синестезии, локализованной исключительно в сфере живописи. Врожденное экспертное умение мгновенно определять по-настоящему талантливое произведение, потому черный крылан, которым видит свою зависть, не для красного словца. Не случайно возлюбленный, талантливый фотохудожник позже сделает ее портрет с черными крыльями.
Так вот, о даре Веры. Портреты говорят с ней, она слышит звуки с жанровых картин, обоняет запахи натюрмортов. Никаких фантастических вывертов, вроде возможности шагнуть в картину как в Зазеркалье. И никакого, блин, практического применения. А вправду, заяви во всеуслышание, в лучшем случае заслужишь репутацию экзальтированной девы, в худшем загремишь в дурку. В то время, как у Юльки, помимо геометрии и красоты (которая тоже талант, да еще какой), отменная коммуникабельность, поклонники один другого ярче, интересная работа, и будет еще один дар, о котором узнается не сразу, но уж тут Мышь расправит крылья от души.
Что до зависти, то да, книга и о ней тоже. В числе тысячи других вещей. Каких например? Провинциальной жизни восьмидесятых, девяностых, нулевых с ярчайшими типажами тех времен. Трагической отъединенности детей от родителей и вечного несоответствия одних идеальным представлениям других. Талантах и поклонниках, вообще сфере искусства и коллекционирования. Дружбе не благодаря, а вопреки, которая оказывается крепче родственных и любовных привязанностей.
Рождению высоких и прекрасных, как горная вершина в снеговой шапке, отношений из сора повседневности, от той самой мыши ревнивой зависти. Хотя бы даже сами героини не мыслили в таких категориях, а скажи им кто, хмыкнули бы саркастически. Отличная книга.