Меня интересует, как мы ухитряемся чувствовать свое превосходство над другим человеком, другой группой людей. Это происходит повсюду, все время. Как бы это ни называлось, я считаю, что это в нас самое низкое – потребность найти того, кого можно унизить.
Бедность не порок, но нищета мать всех пороков. Да, знаю, то же самое говорят о лени, праздности, невежестве и других неприятных вещах. Но есть разница, и существенная, между достойной бедностью и безнадежной нищетой, той, что накладывает на носителей несмываемую печать, сколько ни проживи после, каких успехов не достигни - это с тобой. Пусть другим не видно, ты всегда несешь на себе.
Героиня этой повести Элизабет Страут - женщина, чье детство прошло в семье, барахтавшейся на, а чаще за гранью нищеты. Неясна причина: семья полная, отец занимается ремонтом и наладкой, мать шьет на заказ, детей трое - немало, но и не запредельно много. Никто не алкоголик и не инвалид, нет на них войны или мора. До одиннадцати лет Люси они живут в гараже при дедовом доме, в то время, как сам дедушка пользуется относительными удобствами, спокойно наблюдая, как пятеро человек, трое из которых дети, не имеют возможности помыться и сходить в теплый сортир.
Ничего не понятно, когда пытаешься логически осмыслить ситуацию, и в то же время она четко ложится на восприятие в "да, такое случается" смысле. То есть, мы не знаем, почему и за что именно этим людям при распределении жизненных благ досталась такая дрянная планида, почему во второй половине прошлого века в богатой Америке они не реализовали американской мечты даже в самых скромных пределах. Были ли они слишком тупы или катастрофически неудачливы во всех начинаниях? Для чего родили троих, где и одному достойное будущее обеспечить не могли? Просто так есть.
И девочке достается детство, в котором она изгой. Как ее сестра и брат. Всех троих в школе травят и унижают не только другие дети, но и учителя позволяют себе в их адрес такие публичные высказывания, после которых только забиться под плинтус и тихо умереть. Нет, это не заставляет их сплотиться, брат с сестрой не выказывают признаков несогласия мириться с таким положением вещей, продолжат фамильные традиции белой голытьбы.
Но вот эта одна, внезапно осознав, что социальные лифты существуют и усердная учеба позволит вырваться из замкнутого круга тридцати трех несчастий (еще, в библиотеке тепло, для скольких очень бедных детей возможность отогреться в читальном зале стала первым стимулом заниматься?) А когда Люси уезжает в колледж в соседний город, для семьи она вроде как перестает существовать, и позже, когда привезет знакомиться жениха, молодые окажутся не ко двору в этом закосневшем убожестве.
"Меня зовут Люси Бартон" не пнул только безногий. В какой степени "Оливия Киттеридж" полюбилась читающей публике, в такой бедняжку Люси ругают:дурацкая книжка и героиня не вызывает эмоционального отклика. Ну вот и хорошо, что не вызывает, значит вам не пришлось проходить через подобные испытания, однако для Элизабет Страут тема скудости, нехватки ресурсов и унижения, обусловленного убожеством социального положения, сквозная.
А взявшись говорить об этом, она затронет и тему отторжения, какому мимикрирующая под благородную бедность нищета подвергнет того, кто сумеет вырваться из ее тисков. И призрак того убожества, который будет преследовать ее в дальнейшей жизни: попав в больницу, Люси видит, как ее чистенькие нарядные дочери мгновенно становятся неухоженными грязнулями, внутренне содрогаясь от скорости, с какой энтропия возвращает на круги своя то, что удалось у нее вырвать.
И не менее важное - осознание, что с определенного уровня, какого тебе удастся достичь, вопреки всему, для тебя становится жизненно важной чистота источника. Некоторых денег ты просто не возьмешь, хотя бы они могли обеспечить тебе немыслимый, в сравнении с уже достигнутым, уровень комфорта и престижа. Потому что есть такие деньги, каких лучше не касаться, если хочешь сохранить в целости душу.