А с фильмом получилось по-другому. Он отпечатался на внутренней стороне век, он уже во мне и, наверное, насовсем. Лучшее, что приходит, так остается. Твои истории. Есть ведь совсем не твои, серединка-на-половинку и совсем твои. Эта из таких. И знала с незапамятных времен, что понравится. Еще когда пересказ сюжета услышала. Да все времени не находилось.
Его и сейчас не нашлось, чтобы сесть и посмотреть от начала до конца, разбила на два сеанса. Побаиваясь до начала, как ляжет на восприятие азиатская эстетика. Одна была реакция: Боже, какие они красивые. Какая она красивая! И все время до продолжения просмотра, мысленно возвращалась туда, в маленькие клетушки Гонконга шестьдесят второго года. С ощущением, что это очень правильное место-время.
Начало, так вышло отчего-то все плакала. Лежала, а слезы катились. Хотя и не было, кажется, ничего, что могло вызвать такую реакцию. С окончанием другая аберрация восприятия. Не знаю, смогу ли объяснить, самой странно. Каждая мизансцена, каждый жест героев, музыка, диалог - все сопровождалось дополнительными, кроме зрительных и слуховых, ощущениями.
Там дождь постоянно и в пересушенном центральным отоплением воздухе квартиры висело водяное марево. Лапша, за которой ходит со специальным термосом героиня, ее запах явственно ощущался. Еще такое тепло в районе солнечного сплетения и от него ты будто в коконе чувственного наслаждения, которому не можешь подобрать названия. Ничего подобного раньше не испытывала.
И эти ее платья киапао, срочно необходимо такое же, много таких же. Одно привезла с Филиппин, но стоять в нем получается хорошо, а ходить или сидеть - не то, чтобы очень, не угадала с размером. Платья - дело наживное, хотя, боюсь так идеально, как на госпоже Чан, на мне это не будет. Ее талию можно обхватить двумя пальцами. И, ах, какая же она красивая. Какие они красивые.