Вот научусь, и буду свои пространства создавать. Иммерсивные среды, например. И виртуальную реальность под заказ людям придумывать. Любую. Так что... Я выживу.
Ради нее одной стоило читать девять конкурсных произведений "Новой книги", стоило бы и девяносто девять. Чувствую себя золотоискателем, которому среди отвалов промытой породы блеснул самородок. Здесь все ярко и необычно, начиная с заглавия. Хотя оно сначала вызвало недоумение и легкое раздражение Чтобы так назвать книгу, надо быть либо литературным самоубийцей, либо человеком, точно знающим, что делает: прежде привлечь внимание читателя странным, раздражающим названием, а там уж он никуда не денется. Ольга Апреликова (и этого имени я теперь не забуду) знает, что делает. Моей способности сопротивляться обаянию этой книги хватило на первые полторы страницы, после сдалась на волю автора, с головой уйдя в созданную ею иммерсивную среду.
На всякий случай расшифрую, иммерсивность - это способность создавать артефакты, вызывающие у зрителя, слушателя, читателя ощущение погружения
в иную реальность. Материализуя объект, делая его ощутимым. В новейшей русской литературе яркие примеры"Убыр" Идиатуллина", "ЧЯП", "Мертвец" Веркина, теперь еще и "Мурка. Любая реальность" . Странное и притягательное сочетание сказок Гофмана с Петербургом Гоголя. Таким мог бы предстать Город, если бы "Петербургские повести" были написаны Николаем Васильевичем в стилистике "Вечеров на хуторе близ Диканьки". Такой могла бы быть гофманиада,освобожденная от тяжеловесности большей части наследия Эрнеста Теодора Амадея. Так выглядела бы живопись Бакста, стань она литературой.
Марте Катценпрахт семнадцать и она сирота. Нет, папа-мама живы, но ведут себя так, что если бы и умерли, особой разницы Мурка не почувствовала. Почему Мурка? Потому что она терпеть не может своего имени. И еще, потому что заступившись раз за кошку, котят которой местные шпанистые малолетки закидывали камнями, так врезала младшему братишке (он тоже был в этой гогочущей толпе) что сломала ему мизинец. Он и стал звать Муркой. А теперь Васьки уже год, как нет. И ничего у нее нет: отец в Нижневартовске, зарабатывает деньги, там у него новая семья; а мать продала квартиру и подалась в монастырь. Живет у бабки, которая люто ее ненавидит, считает нагулянной, ест поедом. А у девочки одиннадцатый класс, ЕГЭ и поступление в Академию на носу. И ощущение жизни, которая закончилась, не успев начаться.
Нет, на подготовительные курсы отец-нефтяник денег присылал, а в остальном пришлось самой выкручиваться: что-то поесть, купить кисти-краски. Благо, талант положил в нее Бог - у Мурки быстрая верная и точная рука художника. Даром, что девчонка еще совсем. случается такое, что зрелый дар помещается в молодого человека, помните Надю Рушеву? И вот она живет, запаянная в капсулу своего одиночества, обожженная глобальным предательством мира; ежится от тотального неуюта смрадной бабкиной коммуналки - хотя соседей отродясь не видала, одна дверь заперта, другая заколочена досками, по ночам оттуда шорохи, о которых Мурка старается не думать.
Рисует свои рисунки, на каждый из которых норовит пробраться ее Васенька. А потом в ее жизни появится эта пара: сияющая золотом Мисс-Совершенство Яна и рыжий красавец Швед. Оба прекрасные, как скандинавские боги, материализовавшиеся в российскую скудость. Оба невероятно талантливые. И зачем-то маленький заморыш Мурка Катценпрахт нужна им. Ах да, фамилия героини переводится с немецкого, как "Кошачий блеск (удача, роскошь, великолепие)". Эта книга - чистый восторг. От начала и до конца.
Я не верю, что люди так уж беспросветно тупы и глупы. Не развиты – это да. Тем
сильней их тоска. Художник может противопоставить смерти искусство, а чем защитится от нее, скажем, официант, продавец, дворник? Наверно, чем ниже потолок, тем он непреодолимей. Обыкновенных людей только шаблон жизни и утешает: вырасти, жениться, нарожать детей.