В больших романах, а "Эгипет" Краули роман-эпопея на две тысячи страниц, неминуемо настает  момент, когда читательский интерес слабеет. У меня он пришелся на финал второй книги: все. вроде, хорошо, а утомило. Может оттого, что удельный вес милой сердцу астрологии значительно уступает здесь алхимии, в которой совсем мало смыслю. Может, при декларируемой неприязни к любовным романам, комплексу свахи (всех переженить) подвержена больше, чем ожидала: и почему назначенная мной в возлюбленные Пирсу Рози не с ним, а с ним шлюховатая Роуз? Может неожиданно усиливается звучание гомоэротических и особенно инцестуальных мотивов, которых моей пуританской составляющей трудно принять? Так или иначе,концовку "Любви и сна" тянула усталой рысью (точно зная, что третью книгу стану читать, и четвертую, не переведенную, тоже) просто время спада интереса, его нужно переждать.

Зато такого рода затухания дают трезвый, отстраненный. не одурманенный эльфийским гламуром влюбленности взгляд с возможностью разложить по полочкам впечатления от книги, сколько возможно, выстроить ее хронологию. Мне довелось видеть в одной из рецензий выпад в адрес переводчика: слишком-де много комментариев, что вы нас, за дураков держите? Чувствую себя обязанной вступиться, перевод Людмилы Бриловой и Василия Темнова потрясающе хорош. Краули очень непростой для понимания автор, а читать его в оригинале местами труднее, чем Пинчона и Сондерса. Совершенно прозрачные для понимания куски сменяются метафорически и аллюзивно переусложненными с совершенной невозможностью взять недостающий смысл из контекста, а потому, труд переводчиков, которые не только подарили русскому читателю завораживающую напевность этого текста, но также и максимально объяснили далекие от нас реалии, сродни подвигу.  О себе скажу, что с удовольствием сделала то, чего почти никогда (кроме "Улисса")не делала - прочла комментарии к первой-второй книге, занимающие шестую часть от объема двухтомника и узнала много нового.

  В числе прочего, переводчиками выстроена хронология книги, в которой отправной точкой фигура Пирса Моффета. В отзыве на первую книгу я имела неосторожность неверно охарактеризовать детство Пирса, как проведенное с отцом - исправляюсь, родители были в разводе и большую часть детства мальчик прожил с матерью у дяди, общаясь с его детьми. Справедливости ради в "Одиночестве" много говорится об отношениях с отцом и почти ничего о матери. Кроме того. что уехала. Так вот, это Аксель был "каникулярным" папой. Большую часть детства герой провел в семье дяди и роль Винни (мамы) в его жизни исчезающе мала, куда меньше, чем у сестры Мэри Филомелы, монахини, присматривавшей за детьми. Именно ей Пирс обязан хардкорно католическим воспитанием и символами веры, не потесненными после ни скептицизмом, ни учеными штудиями, ни явной склонностью к пантеизму.

  В целом обычная жизнь довольно обеспеченных и статусных (без излишеств) детей. Свободы вдовцом-отцом и его беспечной сестрой им предоставлено чуть больше, чем это бывает обычно, но не чрезмерно. Иногда сардонический скептицизм дяди Сэма Олифанта бывает чересчур колок, но никогда до такой степени, чтобы по-настоящему глубоко ранить детские души. Сестра Хильди Бёрд и брат Джо Бойд, дети дяди Сэма и главные фигуры пирсова детства. Ключевым моментом которого, мне так представляется, явился эпизод с Бобби Шафто. Ну, кто там еще сомневался во влиянии "Эгипта" на "Барочный цикл" Стивенсона? Маленькая оборванка явилась в их дом во время, когда взрослые были в отъезде. препоручив заботы о детях Мауси. впрямь чем-то похожей на мышь. Дальняя родственница последней, не пожелавшая жить с дедом после смерти родителей, была тут же изгнана, но далеко не ушла,бродила вокруг дома.

  Бобби - это такая Сиротка Энни (знакомая всякому американцу, но совершенно незнакомая нам) шиворот-навыворот. Дети приводят ее в дом, потихоньку от Мауси, кормят, выслушивают ее странные истории, потом девочка заболевает лихорадкой, едва не умерев и успев заразить Пирса, перенесшего болезнь в легкой форме. По счастью, вернувшийся дядя Сэм, врач, лечит Бобби, после чего ее отправляют в дом деда. Но первое острое сексуальное переживание Пирса связано именно с Бобби и оно, наверно, наложило отпечаток на всю дальнейшую его жизнь с ее простотой, странностями и предпочтениями.

  О семье Шафто стоит сказать еще несколько слов. С ними тесно связаны темы оборотничества, ведьмовства и вечного противостояния этих темных сил в подлунном мире. Не буду вдаваться в подробности, но вплетает эти нити в ткань своего полотна автор мастерски. Как, впрочем, все, что он делает. Ну вот, как-то много написалось и надо бы уже заканчивать, а о современности ничего не рассказала. и темы средневековья с Джордано Бруно, Джоном Ди, императором Рудольфом даже и не коснулась. Может еще вернусь к разговору об этой книге.Непременно вернусь, как стану рассказывать о следующих.