Подмена настоящих целей развития побочными результатами этого развития в йоговской философии называется сиддхи. К числу таких бутафорских ценностей относится свобода и это нужно осознать, поскольку в настоящее время идеалы и ценности свободы очень распростанены и считаются настоящими. В действительности миссия как главное содержание жизненного пути у человека одна и выбирать здесь совершенно не из чего. "И привел Господь Еву к Адаму и сказал: Выбирай, Адам, себе жену""
"Каббалистическая астрология" Авессалом Подводный.
Он масштабный, и, возможно, я сейчас скажу крамольную вещь, но во Франзене очень много от Толстого, а "Свобода" серьезно перекликается с "Войной и миром" при совершенном внешнем несходстве сюжета, героев, конфликта, исторического контекста. Это только на первый взгляд ничего общего, внимательному непредвзятому читателю близость очевидна; а пропасть между нарочитым морализаторством Толстого и столь же нарочитым ниспровержением записной морали Франзена, на деле оказывается одной и той же партизанской войной, дубиной народного гнева, опускаемой на доверчиво подставленную голову читателя. Да автор ведь и проговаривается в той части "Свободы", где Патти уступает зову плоти (души?) и завязывает таки роман с Кацем, помните этот роскошный кусок о том, как она запоем читает толстовскую эпопею, проводя такие очевидные параллели между собой и Наташей; Пьером и Уолтером, Андреем и Ричардом. Безумно захотелось прочесть, наконец, "Войну и мир" - нормально, взрослым зрелым взглядом, не галопом-по-европам для школьной оценки. Как Набоков "Лекциями по русской литературе" подарил мне "Анну Каренину", так Франзен "Свободой" великий русский роман.
Читая "Безгрешность", все порывалась спорить с автором, иначе не объяснить, что о той книге написала аж четыре текстаа. За прошедшие со времени первого знакомства с писателем полтора года не то адаптировалась к восприятию его позиции, не то менее броская "Свобода" не кажется столь очевидной попыткой сыграть на мейнстримовых предпочтениях читателя, поразив воображение запредельным богатством и славой. Внутренняя логика этого романа безупречна, рояли миллиардных состояний не прячутся в кустах, а боги самых популярных мировых персон не выпрыгивают из машин. Простая жизнь простых людей, которые стали такими, какими стали, отчасти потому, что детство их было таким, каким было; частью оттого, что гены их таковы; в немалой степени карма (мактуб, кисмет - как ни назови, все одно: потому что такая судьба).
Невероятно целеустремленный, правильный глубокой внутренней порядочностью Уолтер, прошедший через детские психотравмы, которые менее цельную натуру сломали бы, становится правозащитником и посвящает жизнь безнадежным попыткам убедить человечество в необходимости контроля рождаемости: ресурсы небесконечны и если мы по-прежнему будем плодиться и размножаться в том же ритме, очень скоро человечеству грозит коллапс перенаселения. Ах да, и еще певчие птицы. Уолтер особенно восприимчив к идеям природоохраны отчего-то в части певчих птиц, злейшими врагами которых являются кошки.
Патти, милая добрая покладистая (так она сама характеризует себя в автобиографии, написанной по настоянию психотерапевта, помогающего справиться с депрессией. Вечный аутсайдер своей яркой творческой, политически-активной семьи. Замечательная спортсменка. успехов которой не ценят ни родители. ни брат и сестры и сама она поэтому считает себя не то, чтобы очень. Это она, такая обаятельная, трудолюбивая, славная. Она позволяет недостойным людям быть рядом с собой, потому что не научена ценить себя. Она довольствуется любовью Уолтера, в которого не влюблена, а влюблена вовсе в Ричарда - недоступного-недостижимого-скверно обращающегося с девушками. Уолтера она любит, но поймет это ой, как нескоро. И она совершит огромное количество ошибок, пытаясь стать своим детям идеальной матерью, а придет отчего-то к тому же их отторжению, какое испытывала в отношении собственных родителей. Но в отличии от своих родителей найдет в себе силы и мужество провести работу над ошибками - хотя бы понять, если не простить и принять.
Про Ричарда не хочу говорить,не претендую на объективность, а субъективно он мне не нравится и привычка скверно обращаться с женщинами не делает его в моих глазах героем. Не хочу и не буду, пусть наслаждается славой без четырех копеек моего внимания. Лучше скажу несколько слов о красавчике Джоуи, везунчике Джоуи, сыне Уолтера и Патти, которому отчего-то (судьба?) с рождения доставалось столько любви, что еюможно было бы обогреть и осветить небольшой поселок городского типа. И вопреки записным убеждениям, мальчик не вырос избалованным негодяйчиком. Хотя не без того, чтобы манипулировать иногда окружающими, но Джоуи с этим в себе борется, преодолевает. А уважать его я стала за эпизод с Дженной-Патагонией-какашками-кольцом, от которого, честно сказать, чуть не вывернуло наизнанку (до сих пор подташнивает).
Невероятно целеустремленный, правильный глубокой внутренней порядочностью Уолтер, прошедший через детские психотравмы, которые менее цельную натуру сломали бы, становится правозащитником и посвящает жизнь безнадежным попыткам убедить человечество в необходимости контроля рождаемости: ресурсы небесконечны и если мы по-прежнему будем плодиться и размножаться в том же ритме, очень скоро человечеству грозит коллапс перенаселения. Ах да, и еще певчие птицы. Уолтер особенно восприимчив к идеям природоохраны отчего-то в части певчих птиц, злейшими врагами которых являются кошки.
Патти, милая добрая покладистая (так она сама характеризует себя в автобиографии, написанной по настоянию психотерапевта, помогающего справиться с депрессией. Вечный аутсайдер своей яркой творческой, политически-активной семьи. Замечательная спортсменка. успехов которой не ценят ни родители. ни брат и сестры и сама она поэтому считает себя не то, чтобы очень. Это она, такая обаятельная, трудолюбивая, славная. Она позволяет недостойным людям быть рядом с собой, потому что не научена ценить себя. Она довольствуется любовью Уолтера, в которого не влюблена, а влюблена вовсе в Ричарда - недоступного-недостижимого-скверно обращающегося с девушками. Уолтера она любит, но поймет это ой, как нескоро. И она совершит огромное количество ошибок, пытаясь стать своим детям идеальной матерью, а придет отчего-то к тому же их отторжению, какое испытывала в отношении собственных родителей. Но в отличии от своих родителей найдет в себе силы и мужество провести работу над ошибками - хотя бы понять, если не простить и принять.
Про Ричарда не хочу говорить,не претендую на объективность, а субъективно он мне не нравится и привычка скверно обращаться с женщинами не делает его в моих глазах героем. Не хочу и не буду, пусть наслаждается славой без четырех копеек моего внимания. Лучше скажу несколько слов о красавчике Джоуи, везунчике Джоуи, сыне Уолтера и Патти, которому отчего-то (судьба?) с рождения доставалось столько любви, что еюможно было бы обогреть и осветить небольшой поселок городского типа. И вопреки записным убеждениям, мальчик не вырос избалованным негодяйчиком. Хотя не без того, чтобы манипулировать иногда окружающими, но Джоуи с этим в себе борется, преодолевает. А уважать его я стала за эпизод с Дженной-Патагонией-какашками-кольцом, от которого, честно сказать, чуть не вывернуло наизнанку (до сих пор подташнивает).
Это прекрасный сильный, яркий, мощный,хотя весьма непростой и довольно объемный роман. Я не рекомендовала бы его тому, кто ищет развлекательного чтения, но если вы понимаете толк в настоящей литературе - берите, не пожалеете. Аудиоверсия, начитанная Игорем Князевым, выше всяких похвал, но он давно и прочно в моем личном топе исполнителей, тут Америки не открою. А что же свобода? Свобода - сиддхи, побочный продукт следования своей миссии.