Me gustaban los posters de tías desnudas, preferiblemente negras, me gustaba echarme en el asiento de atrás y sacar los pies por la ventanilla, ya sabéis que me gustaban los perros, también me gustaba el olor de las farmacias y salir a la calle con el pelo mojado, me gustaba blasfemar, llevar la camiseta por fuera del pantalón, eructar después de la comida.
Мне нравились постеры с голыми тетками, предпочтительно черными; нравилось ехать на заднем сиденье, выставив ноги в окно; магазинчики, где торгуют солеными огурцами и оливками; вы уже знаете, как я любил собак; и еще запах аптеки; и выйти на улицу с мокрыми волосами; и носить рубаху навыпуск и рыгнуть после еды.
"Обходные пути", так, а не буквально "Второстепенными дорогами" вернее перевести название этой книги. 1976 год, пятнадцатилетний Фелипе колесит с отцом по Испании, периодически они оседают в том или ином курортном городке; устраиваются в очередных апартаментах с непременным потекшим холодильником, но на первой линии пляжа. Неудивительно, зимой это намного дешевле. Парня определяют в местную школу, а папа пускается в следующую авантюру, которых перепробовал на памяти
Всюду одно и то же - денег нет, тоска одного съемного жилья сменяется убожеством другого и в каждом папа непременно толкает вводную речугу: "Красота! Просто восточная роскошь! Знаешь, сколько стоят такие апартаменты в сезон? А во что бы обошлось снять подобные в центре Мадрида?" Фелипе видит, как ему стыдно, потому что оба они понимают: это не красота, не роскошь и далеко не центр Мадрида. Хотя был момент относительного финансового успеха, когда отец начал работать в паре с молодым энергичным авантюристом. Что-то с подержанными автомобилями, кажется. Тогда то они и купили "Акулу", прежде ездили на шестисотом "Сеате". Ненадолго, что-то у папы с тем парнем не задалось. Сейчас очередной маленьких городок и очередная папина пассия, на сей раз он выступает агентом этой самой Эстрейя, которая мечтает о карьере певицы и все время поет-поет. Такая кошмарная тетка, килограммов шестьдесят лишнего весу, но сиськи ого-го, блондинка, желает сфотографироваться для афиши в усеянной фальшивыми камнями диадеме, рыдает над страничкой журнала с интерьером ванной комнаты какой-то звезды: "Ах, Фелипе, у меня такая чувствительная душа! Не могу равнодушно воспринимать красоту!" - красота в умывальнике, ну точно идиотка.
Но папа, кажется, любит ее. А Фелипе со школьным приятелем Мараньяном приходится оклеивать город изображениями Эстрейи в ее дурацкой диадеме. Нет, сначала они не дружили, Мараньян пытался чморить нашего героя, но не на того нарвался, мы умеем обращаться с шантрапой, жизнь со многими переводами из школы в школу научила. Надо запереть дверь в раздевалку на физре, запрыгнуть на скамейку, крикнуть местному лидеру: "Иди сюда!", а потом предложить ему совершить с тобой половой акт в противоестественной форме и пока оторопелый противник приходит в себя - бить. У тебя двойное преимущество, неожиданности и высоты (удар, нанесенный сверху, подсознательно воспринимается карой свыше, что сильно деморализует врага - метафизика, однако). Должна заметить, что на фоне засилья в литературе взросления фриков, отвергаемых социумом, Фелипе-добро-с-кулаками воспринимается ярко и необычно.
Итогом множественное преимущество: никто больше не пытается подмять тебя, из школы могут исключить на неделю, а после можно сказаться больным и не ходить, отцу все равно не до тебя особо. Это вообще яркий и необычный роман и он в сотне наиблее значительных испаноязычных произведений за последние тридцать лет. У нас не знают Игнасио Мартинеса де Писона, переводов нет, но в мире он хорошо известен, мастит и увенчан. Хотя литература на испанском в менее привелигированном,в сравнении с англоязычной, что уж говорить о русской. Мне хотелось бы так много рассказать о Carreteras Secundfrias, да хоть пересказать книгу - когда еще сподобятся перевести. Но надеюсь, что перевод скоро появится, не может быть, чтобы такой интересный автор остался без внимания российских издателей.
Это прекрасная книга, взгляд на взросление, в чем-то близкий нашему и американскому, но в некоторых деталях существенно отличающийся. Согласно структурному гороскопу Кваши Россия соответствует Лошади и биологическому возрасту младшего школьника (потому в нашей литературе такие пронзительные произведения об этом возрасте); Америка - Бык и подростки (кто лучше американских писателей писал и пишет о них?); Испания - Собака, взрослый человек на пике физических и ментальных возможностей, 32-45 лет. Знаете, вы можете воспринять это как махровый субъективизм, но по моим наблюдениям, герои испанских книг демонстрируют даже и в детстве иной уровень серьезности и ответственности. Однако, это все лирика. Посоветовать читать не могу, потому что на чужом языке это тяжелый труд. Просто очень хорошая книга.