Мир, где особенности атмосферной рефракции таковы, что живущие на поверхности планеты, не видят светила. А только рассеянный свет, проникающий как-будто отовсюду. И нет там горизонта, удаляющиеся объекты не валятся за него, как в нашем учебнике природоведения, но словно поднимаются вверх по борту чаши, на дне которой находится наблюдатель. Добро пожаловать на Саракш, дети. Мир, созданный Стругацкими и не до конца убитый великим нашим преемником Федором Сергеевичем (хотя попытка была).
"Весь этот джакч" - предыстория "Обитаемого острова", а "Соль Саракша" - первая ее книга. Читала "Остров" давно и не помню, чтобы там была описана эта особенность: молодые люди до семнадцатилетия не восприимчивы к гипноизлучению. При помощи которого оболванивают и программируют на подчинение большую часть населения страны. А меньшую, вынужденную расплачиваться за свободу разума ежеутренними и ежевечерними приступами боли, делят на неравного объема властную элиту и оппозицию. Впрочем, все они выродки. Здесь эта возрастная градация присутствует.
Как по мне, на право прикасаться к таким вещам, должен быть хоть минимальный отбор. У Лазарчука с Успенским есть такое право (в отличие от не к ночи помянутого ФСБ). Хорошая повесть. Герои - мальчишки и девочка на грани включения неясного механизма естественного отбора. Еще год и либо ходить строем, в эйфории выкрикивая слова гимнов, либо корчиться от боли в ожидании, когда за тобой придут. Пока нормальные.
Лихо закрученный сюжет держит в напряжении все время, пока читаешь. Характеры и отношения героев приводят на память Хэмингуэя, Ремарка и Сэлинджера. Динамичные диалоги, яркие речевые характеристики, мир, в который веришь. И безнадежность, какой пронизан "Остров". Помню, что восторг от погружения в роман тогда, остро приправлен был той же непонятной тоской. И, не вдруг припомнив перипетии сюжета, четкое ощущение попыток представить, каково это - жить, не видя солнца и звезд. Это невыносимо, воля ваша.
У Андрея Лазарчука в повести "Мост Ватерлоо"есть место, которое много раз вытаскивало меня из тяжелой тоски.
"Стояла безумной прелести ночь. Близость гор давала себя знать, и звезды усевали небо тесно, плотно, ярко и четко. Воздух, чистый, без примесей звуков и запахов, пропускал их свет беспрепятственно, поэтому они не мигали, а горели ровно, уверенно, зная, что горят не без пользы. Общаться со звездами было просто".