Бывают такие несовпадения. Умом понимаю, что Шукшин потрясающе талантлив, а сердце не принимает. Сколько ни было попыток читать его, а такая всегда предпринимается в надежде, что на сей раз повезет и откликнется в тебе что-то сладкой дрожью вдоль позвоночника - так физически испытываешь радость абсолютного узнавания от встречи со своей книгой и своим автором. Только снова ничего не происходит и ты читаешь. оставаясь отстраненным свидетелем, не более.
Так и с "Любавиными", не стала книга моей. Что не мешает понимать - это великое произведение. По сути, роман невероятно смелый для того времени, когда был написан. Хрестоматийным был образ кулака как мироеда, агрессивно не принимающего советской власти (которая априори благо), готового чинить любые неприятности. не останавливаясь перед чудовищными преступлениями - Павлика Морозова как забудешь? И не принято в семидесятые было задумываться ни об источниках благосостояния этих людей, ни тем более, об их дальнейших судьбах.
"Любавины" Шукшина по сути апология кулачества. То есть, внешняя канва в соответствии с генеральной линией: связь с вооруженным бандформированием, попытки утаить зерно от реквизирования, отказ от участия в общественно-полезной деятельности, высокомерно-презрительное отношение к бедноте. Но читатель видит, что богатство этих людей не упало на них с неба. Да, сами не из бедных семей и жен берут с приданым, и Бог дал сильных здоровых сыновей - в крестьянском хоэяйстве ничего важнее рабочих рук. И они все время при деле, пока прочие гуляют, пьют, куражатся над домашними и оплакивают свою горькую судьбину.
Я не знаю, как удалось Василию Макаровичу не только написать, но и опубликовать почти полвека назад роман такого уровня внутренней правдивости, но нам, сегодняшним можно читать его, не делая поправок на ветер: "Вот сдесь он хотел сказать то и то, но прибег к эзопову языку; а тут следует читать между строк и интерпретировать следующим образом..." Он просто рассказывает, как было. Сильные, крепкие, суровые люди делают свое дело, не принимая нового порядка вещей и противясь всеми способами новой власти, которая пришла, чтобы уничтожить их, как класс. Они не симпатичны, да ведь их меньше всего заботит: понравятся они какой-то дамочке, которая прочтет о них сто лет спустя.
Они выживают, применяя возможные тогда законные лазейки - отделение сыновей. Во времена продналога доля того, что семья должна отдать, считалось от общего количества скота и пахотных земель, а отделение молодой семьи позволяло уменьшить эти показатели. Но и ослабляло хозяйство, суть кулачества ведь не в кулаке, как орудии разбоя, а в сжатых воедино пальцах, которые любой рабочий инструмент крепко удержат - пропадешь поодиночке, земля большой силы требует.
Да толку от законного было чуть, а незаконное, оно еще и потому так называется, что преступив, становишься преступником. Ну да, я сегодня "Капитан Очевидность". Да только это важно в сути: преступая человеческий закон, ты неминуемо нарушаешь и Божий, а от этого уже не отмахнуться и не отмыться так просто. И побеждает безрукий неумеха Кузьма, и имеем в русской деревне, спустя сто лет, то что имеем. Только вот зачем он пошел тогда к Марье? Ну да. портит все, к чему прикасается. Книга великая, хотя и не моя.