Просто у меня сейчас "Ариэль или жизнь Шелли" Андре Моруа, уже вторая писательская биография, вышед шая из под бойкого пира французского академика. И захотелось составить представление о поэзии Перси Шелли, более известном ныне в качестве супруга Мэри Шелли.В свою очередь более известной, как автора "Франкенштейна или современного Прометея". Я понимаю, что обилие мифологизмов на один квадратный сантиметр текста превышает разумные пределы,но тут уж ничего не поделаешь. Любили в их маленьком изысканном кружке высокие материи.
И я подумала: а не составить ли собственного впечатления о стихах Шелли? И стала читать. Нет, не в оригинале, переводные. И нет, это плохие стихи, каким бы там Ариэлем он себя не мнил и каким бы не казался мэтру Моруа. Этот красавчик баронет, "всевышней волею Зевеса наследник всех своих родных" вообще представляется мне если каким талантом и одаренным сверх меры - так талантом упорства в нон-конформизме на грани ослиного упрямства.
Выбранное для иллюстрации стихотворение, исполненное трогательной нежности по отношению к девушке,которая стала первой женой поэта (двадцатидвухлетний Шелли женился на шестнадцатилетней дочери трактирщика Харриэтт Уэстбрук - чудовищный мезальянс). Так вот, стихотворение оставляет за рамками нежных воздыханий предложение, сделанное молодым мужем, разделить брачное ложе с его лучшим другом Томасом Хоггом (а чо, они современные люди). Девушка не оценила щедрости предложения, брак распался. Позже таким же доверием Перси одарит вторую жену Мэри. И та тоже окажется слишком косной и погрязшей в консерватизме, чтобы последовать за мужем и его другом в благословенный край свободной любви. Как-то так.
К Харриэт
Дано смирять мятежность нашу
Исполненным любви глазам,
И нежность бросит в жизни чашу
Целительный бальзам.
Все беды минут во мгновенье:
Я избран! Мне - благословенье!
О Харриэт! Кто раз испил
До дна твой взор лучистый,
Тот сумрак жизни победил...
Но, друг мой, в страсти чистой
Признаться я не поспешил -
И тем презренье заслужил.
О Харриэт, в твоих лишь силах
Не очерстветь средь суеты;
Меж ненавистников унылых
Добра, нежна лишь ты,
И хрупкая твоя отвага
Заменит мне земные блага.
Твой друг в страданьях изнемог,
Черты как неживые.
Твое лишь имя, слышит Бог,
Твердят уста больные...
Но не цели его недуг:
Страшится здравья он, не мук.
Я отвергаю уверенья,
Что ты - мой гений злой.
То гордости и озлобленья
Был голос, а не твой.
Но гордость краше есть, чем эта:
Пусть не люби - жалей поэта!