"Посредственное произведений,даже внешне монументальное, похоже на комнату без окон.Оно ни в малейшей степени не отвечает требованиям жизни"
"Слова пигмея" Акутогава Рюноскэ.
Если я скажу, что не понимаю критериев, которыми руководствуются эксперты "Большой книги" при отборе лучших, на их взгляд, произведений, мне возразят: "А вам и не положено понимать, женщина. Кем себя возомнили?" И все-таки попробую разобраться.
Во-первых, роман должен был объемным и скучным. В идеале - таким, чтобы даже редкая птица, обычно долетающая до середины Днепра, в этом случае, отчаявшись, сложила крылья, рухнула вниз и воды сии поглоили ее. Тысяча семьсот страниц - то, что доктор прописал. Пусть будет большей частью нудновато, вы не развлекаться сюда пришли; хотя повысить рейтинг читательской привлекательности можно за счет подробных описаний.функционирования пенитенциарной системы - отчего-то русский интеллигент мужеска пола питает к такого рода подробностям болезненный интерес.
Во-вторых, очень кстати упоминание св. Христофора. По многим причинам: этого святого жюри "Большой книги" уже знает по "Лавру" Водолазкина и для них, неискушенных в агиографии, его имя включает реакцию "узнаю брата Колю!"; в неканоническом изображении святого песьеглавцем присутствует любезный сердцу критика антиклерикальный мотив; собачья голова на человеческом торсе подчеркивает широту собственных взглядов "такие уж мы, любого урода примем и поймем".
В-третьих - это должно быть о богоискательстве. Ну как,зачем? Всякий хороший русский роман о поисках и нахождении Бога. Пусть отсылает к какой-нибудь ветхозаветной истории, которая у всех на слуху, вроде Книги Иова (для широкой публики) и накрутит дополнительную интригу вокруг такой, о которой большинство только слышали, как Книга Левит (для элитарного читателя).
С экспертами понятно, можно переходить к роману. Сюжет - Книга Иова: живет благочестивый человек и все у него хорошо, но в друг в одночасье становится мишенью для стрел и кинжалов судьбы, теряет все, что имел: дом, семью, уважение окружающих, здоровье. На Бога не ропщет, разе что спрашивает: "Для чего ты оставил меня, Господи?" И Бог возвращает ему все, что отнял (с вариациями). Герой - русский интеллигент образца девяностых прошлого века, "человек, который пошел защищать демократию и встретил Бога" (эта мысль в романе повторяется на разные лады так часто, что не запомнить и не усвоить ее невозможно. Структура - с претензией на сложность но на деле линейное повествование о хождении по мукам с одним отступлением - описанием будней ИТР "Ветерок", которое воспринимается, как чужеродное, и приведенное к служению нуждам романа постфактум (чтобы добро не пропало).
Центральная мысль - "От сумы, да от тюрьмы не зарекайся", впрочем, с призвуком "и там можно жить" и совсем уж тихим, еле слышным: "главное - внутренняя свобода". Язык романа нехорош. То есть, не плох и не хорош - никакой. Стилистических особенностей, которые выделили бы автора в ряду других писателей, найти не удалось. Он неплохо излагает нарратив, довольно бойко подражает теле- и газетной публицистике; пытается говорить на сленге уголовников, но это дается много хуже и попыток таких предпринято немного. Чуть лучше обстоит дело с церковнославянским, на факультете журналистики МГУ, надо полагать, представление о нем давали.
Персонажи неживые. Не то, чтобы совсем уж картонные, скорее фланелевые, всё какие-то недотыкомки. И положительные (представленные почти только одним Евгением и семьей Куставиновых), и отрицательные - большей частью остального мира. Из особенностей если что и стоит от дельно упомянуть, так это яростную антиклерикальную направленность романа. А впрочем, у Валерия Александровича есть довольно точная характеристика произведения, ею и закончу.
"Конечно, это был не роман, а раздутая за счет бессмысленных описаний и пустых диалогов повесть – односложная, коряво написанная, местами пафосная, а в целом бессмысленная, на, как раньше говорили, производственную тему, где выдуманное, несуществующее производство подменяет и отменяет реальную жизнь".
Во-вторых, очень кстати упоминание св. Христофора. По многим причинам: этого святого жюри "Большой книги" уже знает по "Лавру" Водолазкина и для них, неискушенных в агиографии, его имя включает реакцию "узнаю брата Колю!"; в неканоническом изображении святого песьеглавцем присутствует любезный сердцу критика антиклерикальный мотив; собачья голова на человеческом торсе подчеркивает широту собственных взглядов "такие уж мы, любого урода примем и поймем".
В-третьих - это должно быть о богоискательстве. Ну как,зачем? Всякий хороший русский роман о поисках и нахождении Бога. Пусть отсылает к какой-нибудь ветхозаветной истории, которая у всех на слуху, вроде Книги Иова (для широкой публики) и накрутит дополнительную интригу вокруг такой, о которой большинство только слышали, как Книга Левит (для элитарного читателя).
С экспертами понятно, можно переходить к роману. Сюжет - Книга Иова: живет благочестивый человек и все у него хорошо, но в друг в одночасье становится мишенью для стрел и кинжалов судьбы, теряет все, что имел: дом, семью, уважение окружающих, здоровье. На Бога не ропщет, разе что спрашивает: "Для чего ты оставил меня, Господи?" И Бог возвращает ему все, что отнял (с вариациями). Герой - русский интеллигент образца девяностых прошлого века, "человек, который пошел защищать демократию и встретил Бога" (эта мысль в романе повторяется на разные лады так часто, что не запомнить и не усвоить ее невозможно. Структура - с претензией на сложность но на деле линейное повествование о хождении по мукам с одним отступлением - описанием будней ИТР "Ветерок", которое воспринимается, как чужеродное, и приведенное к служению нуждам романа постфактум (чтобы добро не пропало).
Центральная мысль - "От сумы, да от тюрьмы не зарекайся", впрочем, с призвуком "и там можно жить" и совсем уж тихим, еле слышным: "главное - внутренняя свобода". Язык романа нехорош. То есть, не плох и не хорош - никакой. Стилистических особенностей, которые выделили бы автора в ряду других писателей, найти не удалось. Он неплохо излагает нарратив, довольно бойко подражает теле- и газетной публицистике; пытается говорить на сленге уголовников, но это дается много хуже и попыток таких предпринято немного. Чуть лучше обстоит дело с церковнославянским, на факультете журналистики МГУ, надо полагать, представление о нем давали.
Персонажи неживые. Не то, чтобы совсем уж картонные, скорее фланелевые, всё какие-то недотыкомки. И положительные (представленные почти только одним Евгением и семьей Куставиновых), и отрицательные - большей частью остального мира. Из особенностей если что и стоит от дельно упомянуть, так это яростную антиклерикальную направленность романа. А впрочем, у Валерия Александровича есть довольно точная характеристика произведения, ею и закончу.
"Конечно, это был не роман, а раздутая за счет бессмысленных описаний и пустых диалогов повесть – односложная, коряво написанная, местами пафосная, а в целом бессмысленная, на, как раньше говорили, производственную тему, где выдуманное, несуществующее производство подменяет и отменяет реальную жизнь".
Ах да, к вопросу о том, кем себя вообразила. Я подготовленный, терпеливый и понимающий читатель с очень хорошей способностью различения качества текста. Такой талант положен в меня от Бога и отшлифован долгими годами штудий.