"Английский, по самой своей природе создан как-бы из мелких преткновений. Это язык массивных предметов и понятий и вместе - тонких софистических разграничений".
А.Байетт "Обладать"
Переводить такого рода роман - труд, какой и вообразить сложно. Сейчас, когда он уже прочитан, жалею задним числом, что не взяла параллельно на русском и на английском. Времени заняло бы раз в пять больше, зато уж многообразие вариантов языковой практики, купно с читательскими восторгами от стилистического разнообразия, обеспечила бы себе. Однако, что сделано, то сделано. Книга, о необходимости прочесть которую, так долго твердили (упс), в общем - многие хорошие люди - дочитана. Попытки самостоятельно составить представление об оригинальной версии романа не случилось.
И все же, просто так взять и выйти из пространства книги не получается. И пришло время благодарностей. Нет, пока не госпоже Байетт, ей как-нибудь позже. Сейчас переводчикам.Их у романа двое: Виктор Константинович Ланчиков и Дмитрий Владимирович Псурцев. И все время, что читала книгу, думала: как, должно быть, непросто передавать средствами русского языка, написанное на английском ТАК. Смотрите, мы нигде не имеем дела со средой, скажем так, низкой. Ни обитатели городского дна, ни преступный элемент, ни просторечные крестьяне или пролетарии, ни подростки с их специфическим сленгом не включены в сюжет на роли рассказчиков.
И все же, просто так взять и выйти из пространства книги не получается. И пришло время благодарностей. Нет, пока не госпоже Байетт, ей как-нибудь позже. Сейчас переводчикам.Их у романа двое: Виктор Константинович Ланчиков и Дмитрий Владимирович Псурцев. И все время, что читала книгу, думала: как, должно быть, непросто передавать средствами русского языка, написанное на английском ТАК. Смотрите, мы нигде не имеем дела со средой, скажем так, низкой. Ни обитатели городского дна, ни преступный элемент, ни просторечные крестьяне или пролетарии, ни подростки с их специфическим сленгом не включены в сюжет на роли рассказчиков.
Все повествование в более-менее ровном литературном, тяготеющем к академичности, стиле. И значит резких переходов между частями, снискавших Сорокину, например, славу великого стилиста, ждать не приходится. Здесь спокойный доброжелательный голос автора; переписка двух поэтов и стихи обоих; литературно-феминистские статьи; два дневника, оба писаны женщинами образованными; вкрапления литературоведческих исследований; литературные сказки. И всякий фрагмент четко идинтифицируем.
Понимаете, о чем я? Резких разграничений в культурном, социальном, образовательном цензе нет; временные различия тоже не разбрасывают людей, передающих друг другу эстафету рассказа - исследователи творчества поэтов XIX века, живущие в веке XX говорят на том же языке, что их литературные кумиры. А узнается всякий говорящий безошибочно. и еще стихи. Я почти не знаю Роберта Браунинга, который послужил прообразом Падуба (разве что : "Childe Roland to the dark tower came"), да и то по причине прозаической - многожды читанного эпиграфа к кинговой "Темной Башне".
Понимаете, о чем я? Резких разграничений в культурном, социальном, образовательном цензе нет; временные различия тоже не разбрасывают людей, передающих друг другу эстафету рассказа - исследователи творчества поэтов XIX века, живущие в веке XX говорят на том же языке, что их литературные кумиры. А узнается всякий говорящий безошибочно. и еще стихи. Я почти не знаю Роберта Браунинга, который послужил прообразом Падуба (разве что : "Childe Roland to the dark tower came"), да и то по причине прозаической - многожды читанного эпиграфа к кинговой "Темной Башне".
Но мысль об Эмили Дикенсон, со стихами которой довелось познакомиться и о жизни ее кое-что знаю, применительно к Крисабель ла Мотт много раз приходила, честно. Думаю, стихи, подаренные ей Антонией Байетт, сыграли в этом узнавании большую роль. Я не видела в книге упоминаний о переводе стихов, выполненных кем-то третьим, возьму смелость предположить, что это заслуга Д.В. Псурцева, некоторые его стихотворения нашла сейчас в сети.
Спасибо, господа переводчики. Отдельная читательская благодарность за Диккенса, которым повеяло с последних страниц.