- Как это, он же маленький?
- А это один гад придумал, как сгущать воздух, вот как сгущенку из молока делать. только во много раз сильнее и начал продавать его людям в таких шариках.
- И что, кто-то станет покупать? Его же вокруг навалом.
- А он сначала специальными насосами откачал из атмосферы, знаешь, что такое атмосфера? (Женьке 13, она умная и много всяких вещей знает, какие мне, семилетней, неизвестны).
- Не, а что это?
- Ну воздух же! И люди начали задыхаться, и все у него стали покупать.
- И милиция его не забрала?
- Он иностранец вообще, но Советская Армия его потом победит, я в конец книги заглядывала.
У Женьки роман с Беляевым. Она уже поразила мое воображение пару недель назад историей головы, живущей отдельно от тела. А сегодня мы будем смотреть по телевизору "Человека-амфибию", этого она еще не читала и читать теперь уже не станет, зачем, если сегодня по "Алма-Ате" покажут? Какая удивительно интересная жизнь в этих книгах, скорее бы вырасти и все их прочитать. А то я пока только "Аэлиту" начала, но то не Беляев, Толстой. И все-таки трудно понимать, вот "Сказки для крестьянских детей" легко, но то он не про Марс писал и не для взрослых (все Толстые русской литературы пока одно для меня).
И покуда ждем фильма (его в два часа должны показать), продолжаю терзать сестру вопросами о загадочном гаде, укравшем у Планеты воздух. Ей больше хочется рассказывать, как Коля на нее посмотрел, а Сережа сказал, что у нее красивая походка, мне это неинтересно, но понимаю - не выслушаешь одно, не расскажут другого. Учусь сложному искусству коммуникации. Свой Беляев начнется очень скоро, через два года сплошной ковровой бомбардировкой из зачитанного до утраты изображения на картонной обложке тома. Мы с подругами по очереди его читаем.
И все-таки куда "Продавцу воздуха" до "Головы профессора Доуэля", там такая трогательная история Мари Лоран. И куда до "Человека-амфибии", Ихтинандр, Гутиэре, ах! И "Властелин мира", какая сложносочиненная история, сколько всего о мировых финансовых кризисах и миллиардных состояниях, и о любви. А еще ужас "Вечного хлеба": "Раз-два-три, горшочек - вари!", но как это может быть страшно на деле. Избавиться от угрозы голода, потеряв саму возможность жить на земле, почти проклятие Мидаса.
Только, несмотря на простоту "Продавца воздуха", на отсутствие атрибутов "дольче вита", привлекательных для советского читателя (как и для любого, но у нас острее, во всеобщей гарантированной нищете), в нем то, что способно вселить совершенный ужас в читателя. Прописаться на уровне подкорки - нет на свете ничего, более необходимого человеку,чем воздух. И нет страха сильнее, чем остаться без него. Почти не помню теперь книг Александра Романовича, только общее ощущение от них - человек сможет освоиться и на дне океана ("Подводные земледельцы"), и в космосе (Звезда КЭЦ"), человек может даже научиться летать без аппаратов ("Ариэль").
Или жить под водой без скафандра, как в "Человеке-амфибии". Фильм начинается, мы прилиапаем к экрану, невообразимо красивый подводный мир, юноша, скользящий среди рыб и кораллов. Вот он вплывает в грот, выходит на поверхность, благообразного вида мужчина встречает нашего знакомца: "Ихтияндр, Ихтияндр, не болдым?" Ба-лин, он на казахском. А мы то, дурочки, размечтались посмотреть просто так, субботним днем не в Новый год хороший фильм. Придется читать. Ну или учить казахский. Но история с изучением языков - это уже другая история.