"Карнавальная ночь" - такое ретро-ретро. Мне всегда казалось, что фильм снят до исторического материализма и найти в нем хоть что-то смешное - очень и очень постараться нужно, но невероятно мил: "Есть ли жизнь на Марсе? Нет ли жизни не Марсе? Да какая разница", "Пять минут. Пять мину-ут", но мама говорила, что они с ума сходили по Гурченко в юности после него, страшно хотели быть похожими. Представляете? Женская часть населения одной шестой суши, и все шьют платья, как у Леночки Крыловой, копируют ее прическу и манеру говорить. Это то, что называется культовым кино и Эльдар Александрович с таким спознался - тридцати еще не было.
А "Гусарская баллада", лишь шестью годами позже снятая и тоже до моего рождения, показалась современным фильмом. Ну да, костюмным. "Давным-давно, давным-давно, давным-давно", но "штабной в отряде - скверная примета", "домой - к мадамам, нянькам, куклам, тряпкам", "корнет, вы женщина?" А еще "Догорает свечка. Догорит дотла. Спи, мое сердечко. Спи, как я спала" . Когда он снова обратится к гусарской теме, отсвет той давешней нежности будет еще лежать сладкой ностальгией и вульгарный во всех прочих проявлениях Садальский, здесь исполнен достоинства; и горечь, пропитавшую ткань фильма, девчонкой не прочла, но отчего-то грустно было. А ждалось веселое: "получите баланду. барышня".
Невероятный микс смешного и трагичного в "Служебном романе": "- Я бы такие не взяла, вульгарно. - Значит хорошие сапоги, надо брать", "- Вы утверждали, что я сухарь? - Вы мокрая", "мальчик и... еще мальчик", в дополнение к основной линии Новоселов-Людмила Прокофьевна, вторая лавстори Оленьки Рыжовой-Самохвалова и так до сих пор больно за эту глупую маленькую женщину. Зато мое поколение в детстве действенную прививку сразу от двух архетипичных ситуаций получило: не влюбляйся в начальника и не пытайся второй раз войти в одну и ту же реку. Кто-то покрутит пальцем у виска, но я убеждена: табу на интерес к мужчине-начальнику у советских женщин - это заслуга фильма. Западный чиклит и кино переполнен ситуациями, типа Бриджит Джонс-Дэниел, потому что власть такой же мощный афродизиак, как деньги. Но у нас был Самохвалов и письма.
Или "Гараж": "Я за машину родину продал", "тяните, рыночная вы наша", "он это сделал в знак протеста". Полтора часа в одних декорациях, ни экшна, ни спецэффектов, ни любовной истории, а смотришь на одном дыхании, смеешься, плачешь. Ну, не плачешь - внутренне сжимаешься, как от удара. И вдруг "Жестокий романс", фосфорно-фарфоровая красота Ларисы, "А напоследок я скажу" - сколько буду жить, столько останется эталоном трагично-хрупкой женственности и столько буду дивиться метаморфозе, произошедшей с Ларисой Гузеевой; победительная кошачья брутальность Паратова: "мохнатый шмель на душистый хмель" - сколько буду жить, столько чуть влюблена в его героя. "Дорогой бриллиант дорогой оправы требует", "Так не доставайся же ты никому".
"Вокзал для двоих" не полюбила. Ни тогда. ни потом. Знаю - хорош, но уж очень больно за героев. Он взял на себя чужую вину и теперь сидит в тюрьме. Она, неизвестно отчего, при неисчислимых достоинствах, официанит на вокзале. Нет-нет-нет, это слишком тяжело. А все же "Не бойтесь ставить все на карту, не бойтесь жизнь переменить". Может получится что? "Дорогая Елена Сергеевна" - как пощечина. Правда, для меня это на одной полке с "Повелителем мух", изощренный ментальный садизм. А "Небеса обетованные", к ним все время вспоминается "Железнодорожник" Бутусова, хотя он вовсе даже из "Брата"" "Железнодорожник из мятых карманов поношенной куртки достанет на свет. Помятую трешку. железную ложку и на отъехавший поезд билет".
"Предсказание" посмотреть не довелось, только читала. И читая, поняла, насколько сильно ориентирована я на зрелость и старость, какими исполненными достоинства и продуктивными могут стать эти годы, как много жизнь может дать тому, кто не разучился быть живым в этом возрасте. Невыносимая трагичность "Забытой мелодии для флейты" (как-то раз довелось услышать: "Тоже мне, любовь, бюрократ и медсестричка", а какая, подумала. разница, когда есть любовь и есть невыносимая горечь от потери ее).
Ни одного, чтобы похож был на другие. И везде хорош. Света чуть меньше теперь, с его уходом. Погрустим месяц, вспоминая. А потом новый год и не знаю, как другим, но для меня этот праздник начинается с "У нас традиция. Каждый год 31 декабря мы с друзьями ходим в баню" "Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги".