Английского было много в воздухе, много в памяти, разрозненные и не готовые к применению понятийные блоки разбросаны у всякого, обладающего большим, чем пара, количеством извилин. И сделать готовым к применению настолько просто, что когда начинаешь заниматься этим целенаправленно, удивляешься - почему не сделал раньше? Оговорюсь, не имею в виду овладение языком в совершенстве, речь не о том, чтобы стать в неделю микробиологом с помощью подобранного на дороге микроскопа. Но лишь о том, чтобы не пытаться посредством его забивать гвозди, а рассмотреть, да хоть каплю воды. Подивившись величию и многообразию Божьего мира.
Испанского хотелось всегда, мелодика его очаровала в детстве вставками в "Юнону и Авось" и после много было такого, что тянуло к языку: музыка, страсть, четкая чеканность. Да что там, в испанский подсознательно влюблена была. Потому, несмотря даже на концентрацию в воздухе, на порядок ниже английской, воспринят был мозгом "на ура", итальянский очень рядом с испанским и тоже солнечный, но более певучий, легкомысленный, искрящийся, нежный, изысканный. И был огромный пласт импритинга в пубертатную пору, когда мир сходил с ума от итальянской эстрады.
После французский, вроде далек, но все, начиная с Дюма и Гюго и заканчивая Джо Дассеном и Экзюпери было здесь в помощь. К тому же третий по счету романский ложился не на пустое место. И есть еще тонкость, французский легок в изучении. Но когда пришло время немецкого, а оно пришло, было ощущение ступора. Вроде все то же самое делаешь, а внутренней приязни к языку, постепенно перестающему становиться для тебя чужим, все не можешь ощутить. Способность сравнивать так же неотъемлемо присуща человеку, как умение смеяться и заниматься сексом без необходимости продолжения рода.
И сравнение было явно не в пользу немецкого. Где с другими требовалось раскачать и подтолкнуть, а после усесться и ехать, здесь ты был в роли толкающего по каменистой горной дороге тяжелую тележку вверх. И смутно понимала, что сравнение, в первую очередь - не в мою пользу, язык-де ни при чем. И злилась на себя, а поделать ничего не могла. На самом деле, немецкий очень непростой язык и он не имеет в подсознании опоры, как английский или романские. И он жестко структурирован, менее жестко, чем английский, но все же. И, да масса есть нюансов, делающих его изучение высшим пилотажем.
Но тогда этого не знала, мучилась сознанием стагнации и собственной непроходимой тупости, поделилась сокрушением и подруга из Германии посоветовала слушать Аннет Луизиан. И это оказался совсем другой немецкий, чем живший в подсознании и карябавший оттуда пенопластом по школьной доске. Нежный, певучий, щебечущий (да. немецкий может быть и таким). Девочка очень похожей оказалась на лучшую подругу, какой помнила ее с юности и это еще добавило удовольствия: одно дело слушать, другое - слушать и смотреть.
Английская Вика говорит о ней, как о певице, объединяющей франко-германские кабареточные песенные традиции. О влиянии на ее стиль бал-музетт, танго, боссановы. О многообразии тем, затрагиваемых в ее творчестве: социализация, дети, дружба, любовь - как без нее. О том, что общее минорное настроение не раздражает слушателя, а скорее работает на исполнителя, который может быть ненавязчивым фоном для самых разных жизененных ситуаций. Как по мне - очень немало. И Аннет Луизиан действительно чуть сдвинула диапазон восприятия немецкого в сторону большей приязни. Мы все что-то понемногу делаем для других.